Сайт использует cookie
На сайте используются cookie-файлы и другие аналогичные технологии. Если, прочитав это сообщение, вы остаетесь на нашем сайте, это означает, что вы не возражаете против использования этих технологий.
Сайт использует cookie
Cookie Settings
Cookies necessary for the correct operation of the site are always enabled.
Other cookies are configurable.
Essential cookies
Always On. These cookies are essential so that you can use the website and use its functions. They cannot be turned off. They're set in response to requests made by you, such as setting your privacy preferences, logging in or filling in forms.
Analytics cookies
Disabled
These cookies collect information to help us understand how our Websites are being used or how effective our marketing campaigns are, or to help us customise our Websites for you. See a list of the analytics cookies we use here.
Advertising cookies
Disabled
These cookies provide advertising companies with information about your online activity to help them deliver more relevant online advertising to you or to limit how many times you see an ad. This information may be shared with other advertising companies. See a list of the advertising cookies we use here.
ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
Логунов

БОГАТЫРСКИЙ КАРАВАЙ

В душе каждого куликовца живут два вечных поэтических образа: Житный Дед и богатырь Пересвет.
Ещё в люльке слышит малыш от маТери сказки и песни про Житного Деда, от него первый гостинец получает — хлебную соску. А когда мальчик впервые вскарабкается на лошадь, да ещё проедет, держась за гриву, от избы до колодца,— ему рассказывают про богатыря Пересвета.
На всю жизнь я запомнил материнскую сказку про бога тырский каравай.
Ехал богатырь Пересвет на битву с царём Мамаем и остановился в поле покормить коня. Приник он к тёплой земле, раскинул руки, словно собрался взлететь в небо. А над ним наклонились усатые колосья пшеницы, шелестят на ветру, будто что-то шепчут. Прислушался Пересвет — и взаправду услышал чей-то голос:
— Ух, ух... Осыпается в поле зерно, а жнецов не видно: на великое дело собрался русский народ — защитить от врага родную землю. Не снопы завтра в поле будут лежать, а воины, не колосьями станет играть ветерок, а русыми кудрями...
Открыл Пересвет глаза, а рядом с ним, точно золотой сноп, стоит старичок-полевичок, которого зовут у нас Жит ный Дед. Треплется на ветру его овсяная борода, топорщат ся ячменные усы, а синие глаза-васильки смотрят печально.
Не горюй, Житный Дед! — говорит ему богатырь.— Что было — видели, что завтра будет — увидим. А нынче мы поработаем!
Взял богатырь свой булатный меч, вырубил длинную жердь, сделал ручку-косовище, прикрепил к мечу — коса получилась. И пошёл он косить пшеничное поле!, Широки, могучи плечи у богатыря. Раз взмахнёт — и колосьев не пучок, не сноп, на целую копну скосит! Другой раз взмах нёт— ещё копна... Глядя на него, и Житный Дед повеселел. Спешит он вприпрыжку за Пересветом, в ладоши хлопает да приговаривает:
— Ух, ух, хлебный дух! Не урожай, а прямо клад!.. Спешите в поле, стар и млад!
Негромкий голос у Житного Деда, а слышно его во всех окрестных деревнях.
Остановился Пересвет на минутку, вытер со лба горячий пот, глядит — а сзади него снопы кувыркаются!
— Чудеса!—удивился богатырь.
И опять за работу. Оглянулся во второй раз — а снопы один за другим, как солдаты, шагают на соседний пригорок, прямо к ветряной мельнице. И рядом с ней в стог укладываются. И только тут разглядел богатырь своих помощников. Это были деревенские ребятишки. Так уж повелось: когда отцы уходят биться с врагом, в поле их заменяют сыновья.
Косит Пересвет пшеницу и слышит: на пригорке у мель ницы такой шум-перестук поднялся, словно на току во время молотьбы. А это и правда шла молотьба. Вскоре пригорок вырос вдвое и стал золотым — столько на нём было спелого зерна.
Закрутились у ветряной мельницы деревянные крылья, и потекла в широкий ларь пшеничная мука... А Житный Дед перемигивается с ребятами да похаживает вокруг, точно заправский мельник. От муки весь белый стал, лишь ярко синеют васильковые глаза.
Докосил Пересвет поле и вдруг почувствовал запах свежего хлеба. Словно только что вынули из печки горячий каравай. Пошёл он на хлебный запах и правда увидал ка равай. Да не простой — богатырский! Лежал он на двенадцати столах, на сорока полотенцах. А рядом были те, кто его испёк: беловолосые мальчишки, босоногие девчонки да одна древняя бабушка. И Житный Дед среди них.
— Спасибо за помощь, богатырь,—сказала древняя ба бушка,—от всей деревни спасибо.
И она повела рукой в сторону ребятишек.
— Неужто так опустела деревня, где остальные жите ли?— спросил Пересвет.
— Там же, где и весь народ: ушли на битву с ордынца ми. Отведай-ка нашего хлеба-соли — силы прибавится. Да будет тебе во всём удача, добрый человек!
А Житный Дед пошевелил ячменными усами и добавил:
— Ух, ух, русский дух!
Отломил Пересвет от каравая поджаристую корочку, по клонился низко ребятишкам, древней бабушке и Житному Деду, сел на отдохнувшего коня и поехал своим путём-дорогою. Куликовская битва была ещё впереди...
Много по той дороге вслед за Пересветом прошло и проехало русских людей: и знатных князей, и грозных вои нов, и простых деревенских мужиков. И каждый отламывал себе кусочек от богатырского каравая. Говорят, храбрый от того хлеба становился богатырём, слабый укреплялся духом, старики чувствовали себя молодыми, а юноши — мужчинами.

И они победили царя Мамая.